Синкагэ-рю 新陰流 («Новая теневая школа») — одна из древнейших японских школ фехтования мечом, основанная в середине XVI века. Основатель доктрины Камиидзуми Исэ-но-ками Фудзивара-но Нобуцуна 上泉伊勢守藤原信綱 прошёл обучение в трех школах, которые называют истоками японского кэндзюцу — Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю 天真正伝香取神道流, Нэн-рю 念流 и Кагэ-рю 陰流 («теневая школа»), также известная как Айдзу Кагэ-рю 会津陰流 («теневая школа Айдзу»).

Исэ-но-ками усовершенствовал технику этих школ, особое внимание уделяя технике и принципам школы Кагэ-рю 陰流. Результатом стало создание школы Синкагэ-рю 新陰流. Участвуя в многочисленных сражениях, Нобуцуна на деле доказал эффективность созданной им доктрины, которая впоследствии стала очень популярной в средневековой Японии. Лучшие представители рю (семья Ягю) являлись преподавателями кэндзюцу в семье сёгунов Токугава, другие, пройдя курс обучения Синкагэ-рю, в последствии основали свои школы.

В технический арсенал школы входит работа с длинным и коротким мечом, как по отдельности, так и вместе, техника дзёдзюцу (фехтование палкой), баттодзюцу (иайдо), приемы муто-дори (техника без оружия против вооруженного противника).

В начале ХХ века Синкагэ-рю 新陰流 была на грани гибели и забвения, однако благодаря Ягю Гэнтё (20 глава школы) и Ватанабэ Тадатоси (21 глава школы, отец Ватанабэ Тадасигэ), сохранившим уникальные традиции и технику, рю продолжила своё существование. В настоящее время сосю школы (наследником традиций) является Ватанабэ Тадасигэ.

В 1969 году Тадасигэ образовал «Синкагэ-рю Хёхо Маробаси Кай» (общество «Синкагэ-рю Хёхо Маробаси»). Интерес к технике и философии Синкагэ-рю заметно возрос. Увеличилось количество членов, появились различные филиалы по всей Японии. В 1993 году сэнсэй Ватанабэ официально открывает российское отделение «Маробаси Кай» - «Синкагэ-рю Хёхо Росиа Маробаси Кай». Куратором российского отделения назначен сихан Наразаки Нобуки. На сегодняшний день российское отделение «Маробаси Кай» имеет филиалы в Москве, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Самаре и Челябинске.

Синкагэ-рю 新陰流 была одной из самых популярных школ фехтования в средневековой Японии. Она возникла в эпоху Асикага и начало ей положил Камиидзуми Исэ-но-ками Нобуцуна 上泉伊勢守藤原信綱 (родился приблизительно в 1508 году и умер приблизительно в 1577 году), чаще сокращённо называемый Камиидзуми Нобуцуна 上泉信綱 — японский самурай периода Сэнгоку, известный своим мастерством фехтования. Он провозгласил, что узнал секреты своего искусства прямо от божества храма Касима — Такэмикадзути-но-о-но-ками (он же — Бог доблестного удара мечом — Такэфуцу-но ками).

Камиидзуми Нобуцуна родился в 5 год эры Эйсё (по нашему летоисчислению  в 1508 году) под именем Камиидзуми Хидэцуна в фамильном замке, расположенном в провинции Кодзукэ 上野国 (современный город Маэбаси 前橋市). Считается, что его род ведет начало от Фудзивара Хидэсато. Хидэцуна был сыном Камиидзуми Хидэцугу, который учился кэндзюцу у Айдзу Хьюга-но-ками Ико 愛洲移香斎久忠 (1452 — 1538 годы), и о котором известно очень немногое. Семья Камиидзуми Нобуцуна являлась ветвью клана Ого 大胡氏, который переместился с целью проживания в Каигаяго Камиидзуми (Kaigayagō Kamiizumi), взяв название местечка в качестве своего имени. Когда же основная ветвь семьи Ого перебралась в провинцию Мусаси 武蔵国, семья Камиидзуми обосновалась в замке Ого 大胡城 у южного подножия горы Акаги 赤城山. Камиидзуми были малыми землевладельцами, находящимися на службе у ветви Яманоути рода Уэсуги 上杉氏. На момент рождения Хидэцуна за право управления провинцией Кодзукэ боролись кланы Уэсуги 上杉氏, Ходзё 北条氏 и Такэда 武田氏. С детства под руководством отца Камиизуми Исэ-но-ками занимался кэндзюцу и изучал искусство стратегии. Юные годы Хидэцуна проходило в последние годы правления сёгуната Асикага, шла эпоха Воюющих провинций (сэнгоку дзидай) - эпоха кровопролитных междоусобных войн, длившаяся почти 100 лет (1477-1573 годы). Война явилась главным стимулом для усердного изучения стратегии и владения оружием.

В возрасте 13-14 лет Камиидзуми Хидэцуна обучался дзэн-буддизму и другим восточным идеям у дзэн роси по имени Тэнмё (Tenmyō). В юношестве он отправился в провинцию Симоса 下総国 (нынешняя префектура Тиба 千葉県), где изучал методы школ Нэн-рю 念流 и Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю 天真正伝香取神道流. Позже он посетил провинцию Хитати 常陸国 (современная префектура Ибараки 茨城県) для обучения в школе Кагэ-рю 陰流. Достоверно неизвестно, кто был его учителями. Генеалогия Касима Синдэн Дзикисинкагэ-рю 鹿島神傳直心影流 («божественно переданное, честное отражение сердца школы Касима», также именуемая просто Дзикисинкагэ-рю 直心影流 или Касима Синдэн 鹿島神傳) ставит Камиидзуми вторым после Мацумото Бидзэн-но-ками Масанобу 松本備前守正元. В родословной Хикита Кагэ-рю 疋田陰流 он значится вторым или третьим после Айдзу Икосаи Хисатада 愛洲移香斎尚忠. Согласно Ягю Синкагэ-рю 柳生新陰流 Камиидзуми изучал техники Кагэ-рю 陰流 под руководством мастера Айдзу Хьюга-но-ками Ико 愛洲移香斎久忠, также известного под именем Айдзу Икосаи Хисатада 愛洲移香斎尚忠, получив от него полную передачу (мэнкё кайдэн 免許皆伝) в возрасте около 23 лет. Несколько лет спустя он обучался боевой стратегии и прогнозированию у человека по имени Огасавара Удзитака (Ogasawara Ujitaka).

В свитках Эмпи-но-тати (Empi-no-Tachi), которые Камиидзуми передал Ягю Мунэтоси 柳生石舟斎平宗厳 и Марумэ Нагаёси, он писал о том, что изучал техники школ Нэн-рю 念流, Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю 天真正伝香取神道流, Кагэ-рю 陰流 и других, после чего усовершенствовав методы Кагэ-рю он создал стиль Синкагэ-рю 新陰流 («новая теневая школа»). В дальнейшем он усовершенствовал и развил полученные знания, выделив основной принцип – «маробаси», и, как результат этого, появилась новая школа. В своей книге «Сёдэн Синкагэ-рю 正伝新陰流» (Shōden Shinkage-ryū) Ягю Тосинага (Yagyū Toshinaga) выдвинул предположение о том, что Камиидзуми Нобуцуна создал свою школу приблизительно в тридцать лет.

Уже в молодости Камиизуми Исэ-но-ками принимал участие в битвах, испытывая и оттачивая свое умение. Заработав репутацию искусного военачальника и фехтовальщика, он однако решил оставить военную службу и посвятить себя распространению Синкагэ-рю. Он пустился в странствие по стране и начал преподавать свое искусство. Следует сказать, что большинство людей приходивших учиться у Камиизуми Исэ-но ками, были хорошими знатоками в области будзюцу, многие из них прошли испытания в битвах. Поэтому обучение в школе проходило по сегодняшним меркам достаточно быстро. После обучения в Синкагэ-рю 新陰流 многие из учеников Камиизуми Исэ-но-ками открывали свои школы.

Карьера великого мастера меча Камиидзуми Исэ-но-ками Нобуцуна тесно связана с двумя даймё периода Сэнгоку-дзидай: Уэсуги Кэнсин 上杉謙信 и Такэда Сингэн 武田信玄. Владения Уэсуги простирались от побережья Японского моря до гор центральной части острова Хонсю, где они соприкасались со сферой влияния Такэда Сингэн. В этой точке соприкосновения — на плодородной равнине Каванакадзима — Такэда и Уэсуги с 1553 по 1565 год пять раз сходились в битвах в борьбе за власть. Кроме этих «битв при Каванакадзима» было еще немало других стычек между их войсками, которые то и дело совершали нападения на вражеские замки.

Такэда Сингэн 武田信玄 вступил в союз с сильным кланом Ходзё и при ею поддержке начал одну за другой захватывать крепости Уэсуги в провинции Кодзукэ. Дела шли у него весьма успешно, пока он не подступил к замку Минова-дзё, который располагался дальше всего от сферы влияния клана Такэда. В 1555 году Ходзё Удзиясу 北条氏康 организовал нападение на родовой замок клана Ого, принадлежавшего на то время семье Камиидзуми. Нобуцуна сдал замок без боя и и присоединился Удзиясу. В том же году Уэсуги Кэнсин 上杉謙信 произвёл вторжение в западную часть провинции Кодзукэ 上野国 с целью захвата замка Хираи. Камиидзуми отказался от службы у Ходзё Удзиясу 北条氏康 и отправил уведомление об этом Уэсуги. Последний согласился принять его к себе и назначил Камиидзуми в качестве одного из своих генералов. В этой должности Нобуцуна помог Уэсуги изгнать силы Ходзё. Уэсуги Кэнсин 上杉謙信 захватил полный контроль над Кодзукэ 上野国, сделал Нагано Наримаса 長野業正 (1491–1561 годы) губернатором в замке Минова 箕輪城, и вернулся на свою базу в Этиго 越後国.

Камиидзуми поступил на службу к Нагано Наримаса и быстро стал одни из «Шестнадцати копий дома Нагано». В частности, он отличился во время нападения на замок Яманака 山中城, и стал известен как «лучший копейщик из провинции Кодзукэ». Нагано сдерживал атаки Такэда Сингэн 武田信玄 в течение трёх лет, но умер в 1561 году. Его наследником был Укё-но-син Наримори (Ukyō-no-shin Narimori), которому было всего 16-ть лет, поэтому смерть Нагано скрывали от неприятеля как можно дольше. В конце концов Такэда Сингэн 武田信玄 в 1563 году (некоторые источники указывают 1566 год) вторгся в западную часть провинции Кодзукэ 上野国 с армией из более чем 10 000 солдат. Кёку Гункан (Kōyō Gunkan), записи о боевых подвигах семьи Такэда, датируют вторжение 1563 годом, в то время как записях храма Тёнэндзи (Chōnenji), где был похоронен Нагано Наримаса, указан 1566 год. Замок Минова 箕輪城 был полностью окружён и осажен. Наримори погиб в бою (по другой версии - покончил жизнь самоубийством) 22 февраля, моральных дух упал, и замок был захвачен 28 февраля.

Камиидзуми силой вырвался из замка и сбежал в восточную часть провинции Кодзукэ 上野国, где присоединился к Кирю Ойносукэ Наоцуна (Kiryū Ōinosuke Naotsuna). Однако Наоцуна вскоре умирает и бразды правления на себя берёт его сын Матадзиро Сигэцуна (Matajirō Shigetsuna). После этого Камиидзуми возвращается в замок Минова 箕輪城 по неизвестным причинам. Согласно одной из версий, он вернулся в связи с тем, что у него было много друзей в замке, и он поступил на службу к Найто Сюри-но-ками (Найто Масатоё 内藤昌豊), губернатору, назначенному Такэда Сингэн 武田信玄. По другой версии Такэда Сингэн был впечатлён доблестью Камиидзуми и пригласил его присоединиться к нему после того, как замок Минова пал. По какой истинной причине Нобуцуна вернулся в замок не ясно, но достоверно известно то, что Камиидзуми стал мелким чиновником клана Такэда.

Одна из версий описывает события так: напав в 1563 году на Минова-дзё 箕輪城, Такэда Сингэн не собирался тратить время на осаду и принял решение захватить его штурмом. Однако обороняющиеся оказывали яростное сопротивление и одну за другой отбивали все атаки врага. Большую роль в этом деле сыграл маленький о тряд копейщиков, появлявшийся на самых опасных участках и неизменно повергавший врага в бегство. Во главе его стоял сам Укё-но-син Наримори, за спиной которого в качестве телохранителя неизменно пребывал Камиидзуми Хидэцуна с копьем или мечом в руках. После отражения одной из атак самураев Такэда Хидэцуна сам организовал контратаку и, скашивая врагов вокруг себя своим страшным разящим мечом, гнал их до самых осадных укреплении.

После почти целого месяца непрерывных жесточайших боев воины Такэды Сингэн 武田信玄, рассчитывавшие легко и быстро овладеть крепостью, были совершенно деморализованы и уже собирались убираться восвояси, но тут словно сама судьба улыбнулась Такэда: в одной из вылазок погиб руководитель обороны Наримори, скрыть факт гибели которого защитникам не удалось. В руках у Сингэн оказалось мощнейшее психологическое оружие, и осаждающие воспрянули духом. Зато внутри крепости сложилась тяжелейшая обстановка. У Наримори не было детей, и потому некому было сильной рукой сплотить оборонявшихся, которые раскололись на несколько группировок. Поэтому вскоре гарнизон Минова-дзё 箕輪城 запросил о мире, который и получил в обмен на согласие выполнить все требования Такэда. А требования эти были весьма суровы: все родственники Нагано Наримори подлежали умерщвлению, а гарнизон был должен влиться в состав армии Сингэн. Впрочем и то, и другое было в порядке вещей в те суровые времена.

В период осады Такэда Сингэн 武田信玄 не раз имел возможность наблюдать за подвигами отважного телохранителя Наримори — Камиидзуми Хидэцуна. Он был столь поражен мастерством и мужеством этого блестящего фехтовальщика, что пожелал почтить его своим вниманием и одарить подарками. Такэда даже предложил Хидэцуна поступить к нему на службу, но получил отказ мастера, который сослался на то, что хотел бы целиком посвятить себя совершенствованию искусства фехтования мечом кэндзюцу, и выразил желание отправиться в воинское странствие муся-сюгё.

В знак признания огромных способностей, проявленных при защите замка, Такэда Сингэн 武田信玄разрешил Камиидзуми использовать иероглиф 信 (читается как «син» или «нобу») в своём имени, после чего он и становится известен под именем Нобуцуна. Тем не менее, в лицензии, переданной Ягю Синкагэ-рю 新陰流 в 1565 году, Камиидзуми подписан как «Камиидзуми Исэ-но-ками Фудзивара-но-Хидэцуна», однако в свитках, переданных Мунэтоси в следующем году, он подписан как «Камиидзуми Исэ-но-ками Фудзивара-но-Нобуцуна». Выходит, если замок Минова пал в 1563 году, то Камиидзуми всё ещё использовал «Хидэцуна» два года спустя. Если же замок пал в 1566 году, то Камиидзуми возможно применял «Нобуцуна» ещё до разрешения Такэда Сингэн. Смена имени было довольно распространённым явлениям в ту эпоху, и вполне вероятно, что смена имени на Нобуцуна не была связана с Такэдой Сингэном.

Ещё в период службы у Нагано Наримаса 長野業正, Камиидзуми совершил несколько поездок в столицу Японии, где в 1558 году он повстречал молодого Марумэ Нагаёси. Во время поездки в Киото в конце 1563 года, Камиидзуми встретил Ягю Сэкисюсай Тайра-но Мунэтоси 柳生石舟斎平宗厳, которому в то время было уже за тридцать, в деревне Ягю 柳生町 (недалеко от города Нара), где и оставался на протяжении полугода, прежде чем перебраться в столицу в 1564 году. Мунэтоси славился в своей провинции как искусный фехтовальщик, и, узнав о приезде Камиидзуми, попросил его продемонстрировать свое мастерство, на что тот любезно согласился. Три раза Мунэтоси атаковал, и все три раза потерпел поражение, после чего он попросил Исэ-но-ками стать его наставником и остановиться на время в его доме. Погостив некоторое время в доме Мунэтоси, передавая ему свои знания, Камиидзуми отправился в небольшое путешествие, а в качестве последнего экзамена поручил Мунэтоси самостоятельно освоить технику муто-дори (технику обезоруживания вооруженного противника, самому будучи безоружным).

Вернувшись, Исэ-но-ками был полностью удовлетворен успехами своего ученика и как признание его мастерства вручил ему «инка содэн» (свиток полной передачи знаний). После смерти Камиидзуми Ягю Сэкисюсай стал вторым патриархом школы, и именно семье Ягю школа обязана своей известностью.

Во время одной из поездок Камиидзуми продемонстрировал техники Синкагэ-рю 新陰流 13-му сёгуну Асикага Ёситэру, который остался очень доволен и даже подписал «сертификат о восхищении» (дата подписания неизвестна), говоря, что школе нет равных на земле. Это событие привело к тому, что Нобуцуна, передвигаясь по Киото, обучал знаниям Синкагэ-рю 新陰流 различных придворных и членов знати сёгуната Асикага.

После 1563 года Каминдзуми Исэ-но-ками Нобуцуна отправился в муся-сюгё. Во время странствий его сопровождали несколько спутников: племянник Хикита Бунгоро и Дзинго Мунэхару — оба блестящие знатоки кэндзюцу, старший сын Камиидзуми Хитатиносукэ Хидэёси, впоследствии основавший школу «военной науки» (гунгаку) и ниндзюцу Камиидзуми-рю, и некоторые другие. Во время муся-сюгё Исэ-но-ками участвовал в 17 дуэлях, во всех победил и ни разу не был даже ранен.

В итоге, Камиидзуми собрал большое количество последователей вокруг себя. Один источник утверждает, что во время поездки в Киото в 1564 году с ним путешествовало 84-е ученика, а в следующем году уже сам Нобуцуна утверждает в своём сертификате Мунэтоси, что у него около сотни учеников. Среди самых знаменитых учеников Исэ-но-ками: Ягю Мунэтоси, чья линия Ягю Синкагэ-рю 柳生新陰流 существует и по сей день; Хикита Бунгоро, племянник Камиидзуми и основатель Хикита Кагэ-рю 疋田陰流; Ходзон Ин'эи (Hōzōin In'ei), монах, основавший Ходзоин-рю 宝蔵院流 содзюцу; Марумэ Нагаёси, основатель Тайся-рю タイ捨流; Нонака Синкуру (Nonaka Shinkura), основатель Син Синкагэ Итидэн-рю и Комагава Куниёси, создатель Комагава Кайсин-рю 駒川改心流.

Согласно записям в дневнике советника Киото по имени Ямасина Токицугу (Yamashina Tokitsugu), Камиидзуми Нобуцуна также посетил столицу в 1570 году. Он оставался там на протяжении двух лет, обучая Ямасина техникам Синкагэ-рю 新陰流. В это время он был известен под именами Камиидзуми Мусаси-но-ками Нобуцуна и Ого Мусаси-но-ками. В 1572 году он посетил деревню Ягю, а затем поехал назад в восточную Японию с рекомендательным письмом от Ямасина к клану Юки 結城氏 в провинцию Симоса. Последняя известная запись о Камиидзуми Нобуцуна находится в храме Сото-сю дзэн-буддизма Сэйриндзи (Seirinji), который находится в городе, где когда-то стоял родовой замок Камиидзуми. Эта запись сообщает о том, что Нобуцуна помогал при сооружении храма в 1577 году, возведя надгробие и оплатив услуги. Храм до сих пор стоит в Маэбаси, префектура Гумма.

Точная дата смерти Камиидзуми Исэ-но-ками Нобуцуна неизвестна. Одна запись утверждает, что он умер в 1572 году, однако это явно противоречит записи в храме Сэйриндзи. Согласно другой информации, Камиидзуми умер в 1577 году в деревне Ягю, однако в семье Ягю нет записи об этом событии. Кроме того, там находится лишь памятник, установленный в честь Камиидзуми Нобуцуна, но могилы не имеется. Документ Кираку-рю 気楽流, школы дзюдзюцу области Гумма, утверждает о том, что мастер умер в городе Одавара в 1577 году, в то время как документы семьи Камиидзуми указывают, что он умер там же, но в 1582 году.

Камиидзуми Нобуцуна считается ключевой фигурой в истории развития кэндзюцу. Благодаря его наиболее значимым студентам были созданы и распространены по всей Японии многочисленные школы боевых искусств, включающие знания и техники Синкагэ-рю 新陰流. На сегодняшний день всё ещё существуют школы, которые указывают Камиидзуми в качестве основателя, сооснователя или прародителя стиля, такие как Ягю Синкагэ-рю 柳生新陰流, Дзикисинкагэ-рю 直心影流, Касима Син-рю 鹿島神流, Тайся-рю タイ捨流 и Комагава Кайсин-рю 駒川改心流.

Камиидзуми Исэ-но-ками Нобуцуна приписывается создание фукуро-синая 袋竹刀 — бамбукового меча, обтянутого кожей, применяемого с целью полноценных отработок техник кэндзюцу без причинения серьёзных телесных повреждений. В Ягю Синкагэ-рю такой меч известен под именем хикихада-синай 蟇肌 (hikihada-shinai, «синай, обтянутый жабьей кожей»). Такое название связано с тем, что кожа, полученная с коровы или лошади, лакируется, тем самым напоминая хикигаэру, то есть японскую жабу.

Хонтё Бугэй Сёдэн (Honchō Bugei Shōden), сборник исторических рассказов периода Эдо, содержит повествование об одном из путешествий Камиидзуми. Один из эпизодов, произошедших во время странствий, стал широко известен даже на Западе, благодаря кинокартине Куросавы Акира «Семь самураев». Речь идет о знаменитой сцене, когда Камиидзуми освобождает ребенка из лап разбойника. Однако Куросава допустил несколько искажений эпизода. В действительности дело было так: на подходе к какой-то деревушке местные жители сказали Нобуцуна, что разбойник захватил в заложники ребенка и укрылся в одном из домов. Никто не знал, что делать, и родители несчастного о малыша уже совсем отчаялись. Тогда Нобуцуна наскоро придумал план освобождения ребенка. По случайности в это время в деревне находился дзэнский монах, к которому Камиидзуми и обратился за помощью. Он попросил у него монашеское облачение и переоделся в него. Затем в отдалении от дома, чтобы разбойник не заметил этих приготовлений, мастер обрил голову, после чего, под видом буддийского священника, направился к хижине с двумя рисовыми колобками в руках. Он объяснил преступнику, что принес еду для ребенка, и бросил один шарик в приоткрытую дверь. Потом он предложил второй шарик разбойнику и покатил его по земле по направлению к нему. Бандит потянулся за рисом н на мгновение выпустил из вида «смиренного последователя Будды». Этого мгновения было достаточно, чтобы Нобуцуна, применив один из приемов дзюдзюцу, схватил его за руку, вытянул наружу и «пришпилил» к земле. Мгновенная потеря контроля над ситуацией дорого обошлась негодяю: обозленные крестьяне забили его палками до смерти.

Дзэнский монах, видевший все от начала и до конца, склонился перед мастером и вручил ему священный талисман кара, символизировавший принадлежность к буддийской школе Дзэн-сю.

За годы странствий Камиидзуми Нобуцуна чрезвычайно усовершенствовал свое фехтовальное мастерство и в 1571 году удостоился небывалой чести, получив приглашение продемонстрировать свое кэндзюцу для самого императора Огимати, который интересовался фехтованием. Такой чести ранее не удостаивался ни один мастер меча, и Нобуцуна постарался, чтобы предстать во всем блеске. Демонстрация Камиидзуми произвела столь большое впечатление на императора, что он удостоил Камиидзуми довольно почетного 4-го придворного ранга.

С тех пор у Камиидзуми Исэ-но-ками появилось немало завистников среди мастеров кэндзюцу, жаждавших прикончить своего более прославленного собрата и тем самым урвать свои кусок пирога. Рассказывают, что однажды поздно ночью Нобуцуна шел по узкой улочке провинциального городка. Вдруг он почувствовал, что где-то поблизости укрылась засада. Не прекращая движения, мастер мгновенно обнажил меч и резко очертил круг. В то же мгновение четверо злоумышленников мертвыми упали к его ногам.

После выступления во дворце Камиидзуми Исэ-но-ками поселился в городе Фусими неподалеку от Киото и открыл там додзё, в котором начал преподавать собственную школу кэндзюцу, получившую название Синкагэ-рю 新陰流 — «Новая школа Кагэ» («новая» применительно к школе Кагэ-рю, которую Камиидзуми изучал в детстве). Школа знаменитого фехтовальщика быстро привлекла к себе большое внимание, чему немало способствовал тот факт, что ее стали посещать военачальники сёгуна.

Чему же учил мастер? Согласно мастерскому сертификату школы Синкагэ-рю, врученному мастером несколько позднее своему лучшему ученику Ягю Мунэёси, Камиидзуми преподавал следующие приемы.

1. Сангаку — «три науки»: итто-рёдан; дзантэй-сайтэцу; ханкай; уси-саси: тётан-итими.
2. Кюка — «девять статей»: хиссё: гякуфу : дзю-тати: вабоку: сёкэй; сёдзумэ: хатидзю-гаки; муракумо.
3. Тэнгусё — «избранные [приемы] тэнгу» (приемы дзю-дзюцу): хана: мёсин: дзэнтай; тэбики: ранкэн; нигусоку, нинин-гакэ.
4. Нидзюсити-ка-дзё сэссо — «двадцать семь параграфов разрубания лица»: дзё — «пролог»; ха — разрушение; кю — неожиданность.
5. Цубамэ-о — «хвост ласточки»: цубамэ-о — хвост ласточки», сарумавари — «обезьяний переворот»; цукикагэ — «лунная тень»: ямакагэ — «тень горы»: уранами — «волны, бьющие о берег»; укибунэ — «поплавок»; орико — «разбивание щита»; дзюрёку — «десять сил».

В учении Кагэ-рю Камиидзуми нашел доктрину «маробаси», которая и легла в основу его школы. Сам мастер объяснял концепцию маробаси так:

«Концепция нападения и защиты состоит в приспособлении движений к движениям врага, почти также как моряк поднимает парус, когда задует ветер, или как охотник выпускает сокола при виде кролика. Общепринято думать о нападении исключительно в терминах нападения, а о защите — исключительно в терминах защиты. Однако, на деле, в нападении присутствуют элементы защиты, а в защите — элементы нападения. Последователь Синкагэ-рю должен хорошо понимать значение строчки из одной китайской поэмы, говорящей о кошке, которая кажется спящей, но в действительности начеку».

Термином «маробаси» обычно обозначают «путь природы, свободы и энергии в жизни». Однако, термин имеет двойное значение, поскольку он выражает истинность учения китайскою стратега Сунь-цзы, а в кругах последователей учения Дзэн обозначает божественное озарение. Если же говорить о поединке, суть маробаси в том, что воин должен знать и врага, и себя самого. Он должен подчинять врага своей воле и, когда тот «попадется на приманку», отвечать со всей мощью, подобно камнепаду, обрушивающемуся с горы.

Камиидзуми учил, что в бою дух должен, сохранять полную незамутненность и предоставить все действия телу. Тогда естественность, достигнутая благодаря слиянию с природой, станет залогом успеха, и человек сможет спокойно встретить любую неожиданность.

Будучи человеком незаурядным и ревностным приверженцем Дзэн, Нобуцуна выдавал своим ученикам любопытные сертификаты, в которых собственно о кэндзюцу не было ни слова. Как правило, эти документы, скрепленные личной печатью мастера, содержали проникновенные пятистишья пейзажного или философского характера, а сертификат, удостоверявший высшую степень мастерства, представлял собой контур круга на белом листе. Круг символизировал идею «незамутненного зеркала», «озерной глади» или «луны в воде», выступая аллегорией чистого непоколебимого и непобедимого всеотражающего духа.

Лучшим учеником Камиидзуми Исэ-но-ками стал Ягю Мунэёси. О том, как началось его ученичество, рассказывают так: уже до встречи с Камиидзуми Ягю был мастером фехтования. Он овладел всеми таинствами школы Тюдзё-рю и не раз подвергал свое умение проверке на полях сражений. Однако все это оказалось лишь прелюдией к истинному постижению таинств кэндзюцу.

Родственником Мунэёси был настоятель буддийского монастыря Ходзо-ин монах по имени Инъэй. Монахи Ходзо-ин немало времени уделяли воинским тренировкам, и Инъэй стал прекрасным мастером копья. Прослышав о подвигах Нобуцуна, он решил познакомиться с великим мастером, а заодно помочь Ягю Мунэёси в поисках хорошего наставника. Поэтому он направил Камиидзуми Исэ-но-ками послание, в котором приглашал его посетить монастырь и дать несколько уроков его родственнику.

В то время Нобуцуна было 55 лет. Мунэёси был на 20 лет моложе. Можно представить себе разочарование Ягю, когда Нобуцуна предложил ему для начала сразиться с его племянником Хикита Бунгоро. Но делать было нечего, и Мунэёси дал свое согласие на бой.

В этом поединке его ждал еще один сюрприз, и довольно неприятный. Дело в том, что, в отличие от обычной практики тех дней и привычки самою Ягю, Хикита использовал не деревянный меч бокуто, а бамбуковый синай, которым, выждав удобный момент, от души врезал по лбу Мунэёси. Тот на мгновение опешил, поскольку привык к поединку по правилам «цумэру», когда деревянный меч останавливался в нескольких миллиметрах от поражаемого участка, не причиняя реального вреда. Он попробовал продолжить бой, но тут же получил новый удар синаем. И тут, наконец, Ягю Мунэёси осознал, что ему противостоит мастер и школа, намного превосходящие его уровень. Он уже собирался признать это, но тут сам Нобуцуна взял синай из рук Хикита Бунгоро и предложил Мунэёси попробовать свои силы в поединке с ним. Ягю принял боевую позицую, но тут же понял все свое бессилие перед лицом великого мастера. Он бросил бокуто на землю, пал перед Нобуцуна на колени и попросился к нему в ученики.

После этого памятного поединка вся компания старых и новых друзей во главе с Камиидзуми Исэ-но-ками отправилась в поместье Ягю в провинции Ямато, где мастер и прожил до 1577 года, передавая секреты своей школы роду Ягю.

После смерти мастера в 1600 году Токугава Иэясу одерживает победу над своими противниками в решающей битве при Сэкигахара, и уже в 1603, получив титул сёгуна, официально приходит к власти и тем самым осуществляет свою мечту - объединение всей Японии. После изнурительной гражданской войны в Японии наступил мирный период - период Эдо (1603-1868 годы).

Широкое развитие и распространение Синкагэ-рю 新陰流 способствовало то, что третий сёгун династии Токугава Иэмицу нанял в 1623 году Ягю Мунэнори (пятого сына Ягю Сэкисюсай) в качестве старшего наставника кэндзюцу. С этого времени популярность школы стала расти. Следует сказать, что от Ягю Мунэнори берет свое начало направление Ягю-рю (или Эдо Синкагэ-рю), в котором Ягю Мунэнори сосредоточил особое внимание на моральной и философской составляющей учения. Кроме этого влияние Ягю Мунэнори распространялось на политику, проводимую сёгуном. Поэтому его личность зачастую рассматривается в качестве влиятельного политика, а не как наставника фехтования.

Третьим главой школы стал Ягю Хёгоносукэ - внук Ягю Сэкисюсай от первого сына. Он обосновался в Овари и был наставником фехтования в семье Овари Токугава - младшая ветвь правящей династии сёгунов. Через него продолжается основная ветвь Синкагэ-рю 新陰流 (или Овари Синкагэ-рю).

Различия в школах ветвей Эдо-Ягю и Овари-Ягю были довольно существенные. В Эдо арсенал техник оставался неизменным с самого начала, и поэтому обучение в этой школе было рассчитанно на высококвалифицированного мастера фехтования.

Ягю Хёгоносукэ учел изменения в вооружении и амуниции самураев, происходившие в мирный период, и к основному разделу техники (хондэн), добавил небольшие изменения (найдэн). Последующими главами школы в программу обучения также вносились дополнительные техники, которые помогали людям, не имевшим большого опыта в кэндзюцу, эффективнее осваивать сложную науку фехтования мечом.

В 2008 году в городе Маэбаси был проведён фестиваль в честь 500-летия со дня рождения Камиидзуми Исэ-но-ками Нобуцуна. Во время фестиваля была возведёна бронзовая статуя (2,5 метра в высоту) Камиидзуми, держащего фукуро-синай. Ягю Коити (Yagyū Koichi), прямой потомок ученика Нобуцуна Ягю Мунэтоси, провёл демонстрацию техник школы Синкагэ-рю 新陰流 совместно со своими учениками.

Обучение в Синкагэ-рю хёхо Маробасикай, особенности школы и техники

В Синкагэ-рю хёхо Маробасикай освоение техники и принципов школы происходит через разучивание и многократное повторение парных ката. В настоящий момент в программу обучения Маробасикай входит 11 основных ката, которые состоят из более мелких форм, количество которых варьируется от 5 до 31. Кроме того, существует разделение на тренировочные формы (танрэнкэй) – изучаются в начале обучения, и боевые формы (дзиссэнкэй) – даются при достижении учеником более высокого уровня. При изучении форм в основном используется специальный бамбуковый меч – хикихада-синай (фукура-синай), в некоторых ката, а также в самостоятельных тренировках используется деревянный меч – бокуто (или бокэн).

Также в дополнительную программу Маробасикай входит изучение техники батто-дзюцу (иначе йайдо) школы Сэйго-рю и техники Синкагэ-рю дзёдзюцу (техника работы с палкой). Степени и соответствующие дипломы по этим направлениям выдаются отдельно.

Условно основной курс обучения в школе можно разбить на 10 этапов, соответствующим 10 степеням. Степени присваиваются по мере понимания и освоения техники и, в принципе, не зависят от времени занятий. На каждом этапе перед занимающимся ставятся определенные задачи: правильный хват меча, постановка удара мечом, ощущение средней линии тела, выбор дистанции и т.д.

Степени в Синкагэ-рю сохранили свои оригинальные исторические названия и несут в себе определённую смысловую нагрузку. Мокуроку и Кайдэн - две степени, существующие с момента создании Синкагэ-рю. Далее количество степеней увеличивалось в зависимости от количества добавляемых техник, а позже и из-за снижения уровня подготовки начинающих заниматься.

В настоящее время есть довольно много документов, составленных о мастерах их лучшими учениками. Среди документов школы находятся отдельные фразы и эпиграммы в стихах, особенно почитаемых дзэн и не имеющих прямого отношения к мечу. Например, последний свиток, подтверждающий квалификацию учителя, выданный этой школой, не содержал ничего, кроме круга. Это вызывает представление о светлом зеркале, которого никогда не касается ни пыль, ни грязь. В буддийской теории познания это — «совершенное-великое-зеркало-мудрость», то есть та самая Недвижимая Праджня, о которой говорил Такуан. Ум фехтовальщика должен быть совершенно свободен от эгоистических аффектов и интеллектуальных расчётов, чтобы «изначальная интуиция» могла работать во всю силу — это и есть состояние «не-ума» или «не-умности». Чисто техническое владение мечом ещё не даёт фехтовальщику подобной квалификации. Он должен превзойти сначала конечную стадию духовной дисциплины, то есть достичь «не-умности», которую символически выражает круг, свободный от всякого содержания — круг без окружающего.

Среди сугубо технических терминов в тайных документах школы фехтования Синкагэ-рю 新陰流 есть фраза, буквальное значение которой никак не связано с фехтованием. Все тайны учения передаются устно, и посторонний не может точно знать смысл той или иной фразы в системе учения о владении мечом. Например фраза: «Воды Западной реки». Комментатор, который не знает истинного смысла, интерпретирует её как свидетельствующую о дерзком и отважном состоянии ума, который не испугается и целую реку проглотить. Однако, это объяснение по меньшей мере нелепо. Эта фраза из дзэнского мондо, которое состоялось между Басё и его мирским учеником Хо Кодзи в эпоху правления династии Тан в Китае.

Хо спросил:

— Что это за человек, который ни с кем (или ни с чем) не водит компании (или не с чем ни связан). — Я скажу тебе, — ответил Басё, — вот только проглоти одним глотком все воды Западной Реки.

Говорят, это открыло ум Хо для состояния Просветления.

Имея в виду это событие, можно понять, почему фраза «Воды Западной Реки» нашла своё место в тайных документах школы Синкагэ-рю 新陰流. Вопрос Хо очень важен, как и ответ Басё. Обучая дзэн, часто вспоминают это мондо, и нет сомнения, что в средневековой Японии многие фехтовальщики использовали его, чтобы достичь состояния «не-умности». Как уже раньше говорилось, мысль о смерти является величайшим препятствием для положительного исхода битвы жизни-и-смерти. Чтобы преодолеть эту мысль, препятствующую свободному и спонтанному уровню технической натренированности, фехтовальщик должен заниматься дзэн. Никакое махание мечом никогда не научит человека одним глотком проглотить Западную Реку. Только он сможет совершить это чудо, и пока оно не совершилось, от вечно присутствующего сознания духа смерти уйти некуда. дзэн не только философское пояснение о вездесущности жизни, но и самый практический путь в безотносительное, где чашка чая в моей руке, разливаясь, сразу наполняет всё огромное пространство. Тихого океана, не говоря уже о мелких речушках и отдалённых уголках нашей планеты. Тайные документы также содержат многочисленные «нака», стихотворные эпиграммы относительно мастерства в фехтовании. Некоторые из них ясно отражают дух дзэн.

• • В душе (кокоро) абсолютно свободной
    от мыслей и эмоций,
    Даже тигр не отыщет места, куда
    запустить свои свирепые когти.

• • Один и тот же веет ветерок
    над соснами в горах и дубами в долине.
    Почему же звучат они по-разному ?

• Некоторые думают, что битьё — это умение бить,
  Но битьё — это не умение бить и убийство —
  не способность убивать.

• Тот, кто бьёт, и тот, кого бьют —
  Оба они не более чем сон,
  что не имеет реальности.

• Не думать, не размышлять —
  Совершенная пустота:
  И всё-таки что-то движется,
  Следуя своим путём.

• Глаз его видит.
  Но нет руки, способной схватить.
  Луна в ручье — вот тайна моей школы.

• • Облака и туманы —
    Превращенья воздуха:
    Солнце и Луна вечно сияют над ними.

• Победа — для одного,
  Ещё до битвы.
  Для того, кто не думает о себе,
  Пребывая в не-умности Великого
  Источника.

Все эти высказывания связаны принципом «пустоты», как учит Миямото Мусаси (1584 — 1645 годы), Дзягю Тадзама-но-ками Мунэнори и другие великие учителя. Они открывают нам величайшую тайну искусства фехтования, которая достижима лишь после длительной практики, требующей напряжения мистических, духовных и физических сил. Утверждение о необходимости духовной дисциплины позволяет считать фехтование творческим искусством. Мусаси был не только великим фехтовальщиком, но и художником школы сумиё. Стихотворения, приводимые ниже, показывают, как дух и философия дзэн повлияли на мастеров фехтования. Они, конечно, не были философами и никогда не пытались обсуждать философские вопросы в связи со своей дисциплиной, поскольку их цели не имели ничего общего с концептуальным пониманием учения о пустоте.

И у них был личный опыт перед лицом жизни и смерти в образе разящего меча в руках противника. Философ мог бы рассмотреть этого противника или врага не конкретно, как это делает фехтовальщик, но в форме таких концепций как «объективный мир» или «конечная реальность», или «дазайн» («здесь и сейчас» — наличное бытие) или «данное», «грубым непреложным фактором» и т.д. Мыслители пытаются одолеть эти неизвестные величины, используя все возможные источники учёности и мысли, но проблема фехтовальщика грозна и безотлагательна, она не оставляет ему времени на размышления и эрудицию. Он должен решать тут же, его «мужество» нельзя выработать, когда он немножко освободится. Этот вопрос у порога, он стучится в дверь, он навис над головой. Если ответ не последует, всё пропало. Здесь ситуация куда более критическая, чем у философа. Неудивительно, что дзэн приходит спасать фехтовальщика или фехтовальщик прибегает к помощи дзэн. Эти стихотворения представлены как секреты фехтования, они выражают дух дзэн и его философию. Все нижеследующие стихотворения, состоящие из тридцати одного слога, — так называемые «ута» или «вака», — становятся понятными, когда вы постигли «Воды Западной Реки» Басё или «ута» Дайто Кокуси о каплях дождя, толь же парадоксальное, как и стихотворение Басё. Нижеследующие стихи взяты из книги «Сборник произведений о фехтовании» (Токио, 1925 год).

• • Если уши твои видят, а глаза слышат, —
    Без сомнения ты сохранишь в памяти
    Как естественно капли дождя стекают с ив !
    Весна прибыла, мягко ветер веет,

• • Персиковые и абрикосовые деревья в полном цвету.
    Обильные росы осенними ночами,
    Летят опавшие листья.

• Цветы, листья клёна осенью,
  Снега зимы покрыли поле белым —
  Как прекрасны они, каждый по-своему.

• Боюсь, привязанности мои ещё не выходят
  за пределы чувственного
  (Ибо я знаю, что такое Реальность).

• Внутри священной ограды, пред которой я склоняюсь.
  Должен быть пруд ясной воды.
  Когда мой ум-луна просветлеет,
  Я увижу его тень, отражённую в воде.

• • Где б, когда и к чему бы ум не привязался, (остановленный ум)
    Поспеши отвязаться,
    Если замешкаешься хоть ненадолго,
    Он опять превратится в твой старый родной город.
    (старое, эгоистическое «Я» человека).

• Отринь
  Всё, чему научился в фехтовании.
  Единым глотком
  Выпей все воды Западной Реки.

• • Я думал всё время,
    Что уже научился побеждать,
    Но теперь осознал:
    Побеждать — не более ни менее,
    чем проигрывать.

• • В колодце не закопан,
    В воде её наполняет,
    Тень отражается:

• И человек без формы и тени
  Вытаскивает воду из колодца.
  Человек без формы и тени
  Превращается в толкущего рис,
  Когда он толчёт рис.

(Хой-Нэн (Эно), шестой патриарх дзэн, по поручению настоятеля занимался ручным трудом, в частности толок рис).

Автор книги «Путь Меча» Такано Хиромаса пишет: «В Кэндо (Путь меча), чтобы достичь полного совершенства, необходимо не только до конца овладеть техникой, но и духовностью, которая контролирует всё искусство фехтования в целом. Это необходимое фехтовальщику состояние ума называется мусин или мусо, т.е. «не-мысль» или «не-рефлексия», «не-размышление». Отсюда, конечно, не следует, что не нужно совсем никаких мыслей, идей и чувств, когда вы стоите перед противником. Нужно предоставить возможность вашим естественным качествам естественно действовать у вас в сознании, свободном от мыслей, размышлений, самонаблюдения , самопознания и аффектов любого рода. Такое состояние ума называется «отсутствием Я», не эгоистичным состоянием ( «муга» или «анатман» — не-атман), в котором нет эгоистических мыслей, нет осознания своих достижений. Этот дух саби-сиори (одиночества), текущий сквозь поэзию Сайгё и Басё. Он тоже возникает из состояния отсутствия «Я». Его часто уподобляют отражению луны в воде. Ни луна, ни вода не собираются создать то, что мы называем отражением луны в во-де. Вода, как и луна, находятся в состоянии не-ума, в не-умности. Но когда есть хоть маленькая полоска воды, в ней видна луна. Луна одна, но её отражение везде, где есть вода.

Когда это достигнуто, ваше искусство совершенно. дзэн и Путь меча в этом едины, их цель — преодоление двойственности жизни и смерти. Исстари это понимали мастера фехтования, и самые великие из них стучались в ворота дзэн». Автор вышеупомянутой книги раскрывает интересную вещь: в феодальную эпоху в Японии мастер меча или копья часто назывался «Осё» (мастер или учитель, на санскр. упадхьяна) — т.е. титулом, обычно даваемом буддистским монахам. Истоки этого обычая можно проследить до того момента, когда в охране Кофукудзи в Наре жил один великий монах. Он жил в маленьком храме Дзидзоин, находившемся под юрисдикцией Кофукудзи и был мастером во владении копьём. Все монахи Дзидзоина учились у него этому искусству. Естественно, что он был Осё для своих учеников, и далее этот титул стал переходить ко всем мастерам меча или копья уже не зависимо от их буддийской квалификации.

Помещение, где занимаются фехтованием, называется додзё. Додзё или дзёдо — место для религиозных занятий в буддийском монастыре, его первоначальный смысл — место просветления(на санскрите это звучит бодхимандала). Вероятно, что это название было взято у буддистов.

Есть и другой аспект, который фехтовальщики переняли у дзэн. В старое время, чтобы усовершенствоваться в искусстве фехтования, было принято путешествовать по стране, преодолевая трудности, которые встречаются на пути, и проходить обучение в различных школах.

дзэн-буддисты тоже бродили по стране до тех пор, пока не достигали просветления. Среди монахов эта практика называлась «путешествие пешком», фехтовальщики называли это «муся-сюгэ» — тренировка в воинственности.

Не известно, как давно возникла эта практика среди фехтовальщиков, но зато известно об основателе Синкагэ-рю 新陰流, путешествовавшем по стране. Одно событие связало его с дзэнским монахом. Однажды он проезжал по маленькой деревушке в одном из отдалённых горных районов и увидел, что её жители чем-то встревожены. Дело было в том, что доведённый до отчаяния разбойник скрылся в пустом доме, захватив, как заложника, маленького деревенского мальчика, и поклялся убить его, если на него нападут. Исэ-но-ками оценил серьёзность ситуации и увидев проходившего мимо буддийского монаха, попросил его ненадолго одолжить монашеское одеяние. Чтобы выглядеть, как настоящий монах, он побрил себе голову и направился к заброшенному дому с двумя коробами для еды. Там он сказал разбойнику через закрытую дверь, что родители мальчика боятся, как бы тот не умер с голоду, и поэтому поручили ему передать еду. Сказав это, он кинул один из коробов преступнику, а затем продолжал: «Может, ты и сам голоден, так вот для тебя другая коробка». А когда головорез протянул к ней руку, он, не теряя времени, схватил его за руку и швырнул на землю. Так разбойник стал его пленником. Затем он вернул монашеское одеяние владельцу и тот сказал: «Ты поистине человек меча», и дал ему «какра» (или ракасу) — символ монашества, который носят на груди дзэнские монахи. Говорят, что Исэ-но-ками больше никогда с этим монахом не встречался. Этот путешествующий монах не мог быть новичком в дзэн, он был одним из понимающих. «Человек меча» — это выражение, широко используемое в дзэн, чтобы указать на опытного монаха, который уже вышел за пределы жизни и смерти. Исэ-но-ками, должно быть, имел серьёзные основания, чтобы ценить и хранить какра, дар монаха, «путешествующего пешком». Возможно, нижеследующая история ходила среди монахов где-то в семнадцатом веке. Она свидетельствует о большом интересе, который был у них к взаимоотношению дзэн и фехтования.

Эта история взята из книги, составленной в 1844 году Минамото Токусю, изданной в пяти выпусках и называемой Гэккэк Содзи. Это сборник разных историй о фехтовании, в нём повествуется о самых разных школах, их основателях и событиях, происшедших с ними.

В конце семнадцатого и в восемнадцатом веке, к западу от Киото находилась школа Тэссин-рю. Основателем её был Оцука Тэссин. Он очень любил фехтование и ещё юношей стал выдающимся знатоком. Оцука очень гордился своим умением и, чтобы прославить своё имя, жаждал сразиться с другими искусными фехтовальщиками. Будучи в хороших отношениях с настоятелем ближайшего дзэнского монастыря, он, перед тем как отправиться в путешествие, зашёл к нему попрощаться. Настоятеля звали Рюко, он был известным учителем школы Сото. Когда Тэссин рассказал ему о своём намерении, настоятель посоветовал юноше не покидать провинции: «Мир, в котором мы живём, гораздо больший, чем ты себе представляешь, и там должны быть фехтовальщики куда искуснее тебя, поэтому твои приключения завершатся бедой или гибелью». Юноша, однако, упрямился и не желал слушать своего наставника. Рюко продолжал: «Взгляни на меня, я тоже желал большой известности в этом мире. И вот последние несколько десятков лет я практиковал медитацию здесь, а сколько учеников у меня теперь? Что касается тебя, то вряд ли кто-то назовёт тебя своим учителем. Мы всегда должны знать, кто мы и всегда довольствоваться тем, что есть».

Это так рассердило Тэссина, что он воскликнул: «Так ты думаешь, что мой меч никуда не годится?! Разве можно сравнивать фехтование с твоим занятием?! Если я выйду из своего округа, схвачусь с кем-нибудь хорошо известным в другой местности и побью его, тогда все будут об этом говорить — и его друзья, и ученики. Если я встречу ещё одного человека в другом районе и одержу победу и над ним, слава моя будет расти, и я стану известен и там. Я уверен в своём мастерстве и не боюсь сразиться ни с кем!»

В ответ на такое самомнение Рюко мог только улыбнуться. «Знаешь что, — сказал он, — начни прямо с того, кто перед тобой. Если ты меня победишь, можешь отправляться в путешествие по всей стране. Если проиграешь, обещай стать монахом и моим учеником».

От души рассмеявшись, Тэссин сказал: «Может, ты и велик в своём дзэн, но ведь ты не фехтовальщик. Впрочем, если хочешь попытать удачи, я готов».

Рюко дал ему бамбуковую палку, которая валялась поблизости, а сам вооружился хоссу. Тэссин, полный уверенности в успехе, попробовал первым же ударом свалить на землю дзэнского монаха. Но промахнулся.

Противник был уже совсем в другом месте. Снова и снова он пытался попасть в цель и нанести удар, но было бесполезно. А в это время конский хвост частенько шлёпал его по лицу. «Ну, что ты теперь скажешь?» — спросил наконец Рюко. Тэссину нечем было хвастаться и он скромно признал своё поражение. Не теряя времени, Рюко позвал своих послушников и они принесли всё необходимое, чтобы обрить голову Тэссина и сделать его таким же монахом, как и другие.

Минамото, автор сборника, комментирует: «Весьма вероятно, что эта история сфабрикована дзэнцами. Если бы Рюко, помимо того, что был дзэнским учителем, не занимался фехтованием, ему бы Тэссина никогда не победить, как говорится в этой истории. Иначе Тэссин ничего не смыслит в фехтовании.

Но верно, что во многом дзэн и фехтование шли рука об руку. К примеру, когда говорится о том, что нельзя «оставить промежутка и для волоска» или об искре кремня, ударявшего о сталь, — эти высказывания относятся как к дзэн, так и к фехтованию, ибо ни одна школа не может игнорировать тренировку в мгновенности реакций. Однако, как бы ни был хорошо подготовлен дзэнский мастер, ему не выиграть схватку у полностью подготовленного фехтовальщика. Высокое мастерство фехтования требует овладения и техникой боя, и принципом. И духовная тренировка, и технические детали — всё должно быть едино.

С профессиональной точки зрения идея Минамото правильна: реальная тренировка техники и принципа дополняют друг друга. Однако, есть по крайней мере одна школа, которая делает основной упор именно на духовной тренировке, хотя не отвергает и технику. Лидер этой школы Хори Кинтаю (1688 — 1755 годы) хотел использовать фехтование, как способ помочь человеку в духовных достижениях и формировании характера. Его соображения следует рассматривать с нескольких точек зрения, ибо они проливают свет не только на фехтование, но и на самурайство в целом. На Западе существует непонимание духа, функции и дисциплины самураев, которые были правящим классом Японии во времена феодализма и особенно при правлении Токугава. Точка зрения Кимуры, развитая в Кэндзюцу Фусики Хэкэ, как её подаёт Хори в своём рассуждении о фехтовании, может быть изложена примерно так:

Совершенный фехтовальщик избегает ссор и схваток. Схватка означает убийство. Как можно довести себя до того, чтобы убить ближнего? Все мы хотим любить друг друга, а не убивать. Мы нравственные создания и не станем опускаться до скотского состояния. Что толку быть прекрасным фехтовальщиком, если теряешь человеческое достоинство? Лучше всего быть победителем без схватки.

Меч — зловещее оружие, если он убивает при безвыходных ситуациях. Используя его, делайте меч дающим жизнь, а не несущим смерть. Если человек родился в самурайской семье, он должен изучать фехтование, такова его профессия. Всё дело в том, что фехтование надо использовать в изучении Пути (Дао). Правильно использованный меч поможет развить ваш дух.

Большое преимущество меча перед книгами в том, что одна ошибка позволит противнику сразу же нанести вам удар. Поэтому вы вынуждены быть всё время на чеку, и не только во время фехтования. Вы всегда должны быть правдивы по отношению к себе и не допускать праздномыслия. Думать, конечно, очень полезно, но бывают случаи, когда мысли мешают работе, когда их нужно отстранить и дать выдвинуться бессознательному. В таких случаях вы перестаёте управлять своим сознанием и становитесь орудием неизвестного. Неизвестное не обладает эгоистическим сознанием и не содержит мысли о победе, ибо действует в сфере не двойственности, где нет субъекта и объекта. Именно по этому меч движется как надо и схватка оканчивается победой. Это практическое приложение Лао-Цзы о «деянии не деянием». Сун-пу — великий авторитет в военных искусствах — говорит: «Вовсе не самое лучшее побеждать в каждой схватке; самое лучшее — побеждать, не думая победить. Вот совершенная победа».

Быть бдительным — значит быть совершенно серьёзным; быть совершенно серьёзным — значит быть совершенно искренним с самим собой и эта искренность, в конце концов, ведёт к раскрытию Небесного пути (Дао). Небесный Путь превыше «я», это мусин, «не-ум» или мунэн — «не-мысль». Когда мусин осознан, ум не знает препятствий и задержек, он свободен от мысли о жизни и смерти, достижении и потере, победе и поражении. Пока человек думает о том, чтобы победить врага, его ум полностью забит всякими схемами о том, как это сделать, но если враг лучше владеет техникой, или применит что-либо неожиданное, — а это вполне вероятно, — тогда схемы окажутся непригодными и человек, вооружённый этими схемами, погибнет. Если оба подготовлены одинаково, тогда схватка закончится взаимным убийством (ай-ути). Когда схема встречается со схемой, трудно предвидеть исход поединка. Итак, совершенный фехтовальщик выходит из двойственности, и тогда он уже не просто владелец меча.

Самурай носит два меча — длинный и короткий. Знать, как ими пользоваться — это и есть профессионализм. Самурай должен не только тренировать силу и думать о мече, который убивает, ибо ощущением силы всегда склонны злоупотреблять. Меч должен убивать эгоизм — корень всех ссор и сражений. Школа Дзягю даёт возможность «одним глотком выпить воды Западной Реки», что является кульминацией (точкой высшего напряжения, подъёма) тренировки фехтовальщика. Технические детали должны подчиняться этому принципу, который определяет будущий духовный облик фехтовальщика. Школа, представляемая Хори Кинтаю, происходит из школы Дзягю Тадзима-но-ками, который связал все стадии тренировки фехтовальщика с тренировкой дзэн-буддиста, как его учил Такуан. Ранее уже говорилось, что выражение «воды Западной Реки» взято из ответа Басё на вопрос мирянина Хо: «Кто тот, кто стоит одиночкой среди ста тысяч объектов?» Вряд ли все фехтовальщики, повторявшие это выражение, понимали его. Если судить по тому, что они об этом пишут, — они «это» не пережили. В таком случае ещё более интересно, что они как-то связывали «воды Западной Реки» с тем конечным принципом, который руководит неосознанными процессами фехтовальщика. Даже изучив все малейшие технические тонкости, фехтовальщик не может считаться совершенным, пока не погрузится глубоко в «воды Западной Реки» и не встретится с тем, «кто стоит одиноко среди ста тысяч объектов». Может быть, основным мотивом, который побудил Кимуру Кюхо, ученика Кинтаю, написать это короткое исследование о фехтовании и назвать его «Неизвестное в искусстве фехтования» было то, что в его дни, видимо, очень немногие из фехтовальщиков действительно понимали Басё.

Данные выводы заканчиваются цитатой, подводящей итог диалога Кимуры,- вернее, Хори.

Вопрос. Вы прекрасно сказали. Я с вами совершенно согласен. Но как приложить всё это к практическим деталям искусства?

Ответ. Самое главное осознать, что всё, что может быть выражено символами или словами — вторично, что это не более чем следы. Поэтому дзэнские учителя отказываются считать литературу или слова окончательными. Возможно достичь конечной субстанции посредством этих следов, букв или символов. Сама конечная реальность не есть символ. Она не оставляет следов и не может быть передана ни письменно, ни устно, но мы приходим к ней, прослеживая следы до их источника, из которого они происходят. Если мы остановимся на символах или умозаключениях, нам этот принцип не осознать.

Вопрос. Когда мы отказываемся от символического языка или от умозаключений, разве мы при этом не остаёмся в абсолютном небытии вещей?

Ответ. Да. И это самое трудное в достижении осознания. Поэтому хороший тренер очень осторожно занимается с начинающим, чтобы упражнения в технике шли параллельно с пониманием принципа. Бывает, что человек за всю свою жизнь так и не постигает принципа. Главное — искать не вовне, а внутри себя.

Вопрос. Но тогда в фехтовании нет тайной передачи?

Ответ. Самое последнее невозможно передать от человека к человеку. Оно у каждого находится внутри. Вся техническая дисциплина служит тому, чтобы фехтовальщик в конце концов это увидел. То же самое и вообще с обучением. В самой учёности немного толку. Вы можете прочесть всё, что написано о духовной тренировке и духовном достижении, но главное — осознать суть бытия. Осознание этой тайны возможно лишь в глубинах самого себя, оно не ваше, а чужое.

Вопрос. А что вы можете сказать об этой тайне?

Ответ. Всё, что я могу сказать, это то, что я не знаю или что это непостижимо.

Вопрос. Значит, нам нужно оставаться невеждами?

Ответ. Нет, не значит. Это значит знать и не знать.

Вопрос. Почему?

Ответ. Ни почему. Это знать, как бы не зная. Всё, что я могу объяснить, это вне знания (Фуси-хи или фури).