Монах Кукай
Монах Кукай 空海 - буквально: «Небо и Море» или «Море Пустоты» (774-835 годы) — крупный религиозный и общественный деятель эпохи Хэйан 平安時代, основатель буддийской школы Сингон 真言宗. Эта статья о нём основана на книге Мещерякова А. Н. «Герои, творцы и хранители японской старины».
Кукай родился 27 июля 774 года на острове Сикоку 四国 в провинции Сануки 讃岐国 в городке Дзэнцудзи 善通寺市 в семье провинциального аристократа. Отец его происходил из рода Саэки (ветвь клана Отомо 大伴氏), а мать вышла из семьи Ато, предположительно потомков корейца Вани, впервые познакомившего японцев, согласно преданию, с иероглифической письменностью. Своему дяде по материнской линии, Ато Отари, Кукай (или, как его называли в детстве, Мао) обязан первыми познаниями в литературе, философии и поэзии. Ато Отари забрал племянника в столицу и стал его домашним учителем.
В те времена для сына провинциального аристократа открывались два пути: либо занять второстепенную должность в чиновничьей иерархии, ибо высшие сферы власти были для него закрыты, либо уйти в монахи. Мао поначалу поступил в Школу чиновников дайгаку 大学, в которой обучалось 430 юношей. Тогда ему было 18 лет. В одно с ним время учились Фудзивара Фуюцугу (в последующем - левый министр), Фудзивара Оцугу, Отомо Кунимити, Сугавара Киёкими, ставшие впоследствии влиятельными чиновниками. Отношение учеников к наукам было ещё вполне серьезным, что составляет разительный контраст по сравнению с более поздними временами, когда аристократы открыто смеялись над преподавателями.
На занятиях основное внимание уделялось заучиванию выдержек из произведений государственно-философской мысли Китая. Промежуточные экзамены проводились каждые десять дней, что требовало изрядного напряжения памяти. Один монах посоветовал Мао для лучшего запоминания читать заклинания («сингон», на санскрите «мантра») перед изображением бодхисаттвы Кокудзоку. Так Кукай впервые познакомился с заклинаниями, давшими имя учению, которое ему предстояло основать на островах.
Школьные годы Кукая длились недолго. Как отмечал его первый биограф Синдзэй (780-860 годы), он усердно занимался, но «постоянно говорил себе, что он все же изучает лишь следы людей прошлого. Даже теперь занятия дают ему мало. Что же будет, когда он умрет и от тела ничего не останется?» Вот как сам Мао описывал свои чувства:
«Тогда я изо всех сил возненавидел славу и пышность двора и торжища и жить возжелал в чащобах и горах, покрытых дымкой. Когда я видел легкие одежды и откормленных лошадей, я тут же с грустью сознавал, что век их скоротечней вспышки молнии. Когда я видел калеку или нищего, я не уставал потрясаться неотвратимости воздаяния. Мои глаза видели, и я обрел решимость. Кто может остановить ветер?»
Не закончив курс обучения, Кукай оставил школу, но занятия в ней наложили отпечаток на его мысль, литературный вкус и стиль, а его соученики ещё не раз позаботятся о нём. В те времена в горах Японии бродило много монахов, не прошедших официального, утвержденного Императорским двором, посвящения. Горы закаляли душу и тело, приобщали к миру духов и чудес. В культах синтоизма горы занимали первостепенное место, и народный буддизм унаследовал эти представления, тем более, что и в самом буддизме Махаяны 大乗 («Большой колесницы»), получившем распространение в Японии начиная с середины VI века, культ гор играл немаловажную роль.
Бродящие в горах монахи не имели своей организации. Скорее это были небольшие группы, объединенные целью достигнуть самосовершенства аскетизмом, молитвами и медитацией. На их практику, безусловно, серьезное влияние оказал даосизм. Группа, к которой примкнул Кукай, называлась «Дзинэнти сю» - «Природная мудрость».
Аскеты лишали казну налога, а официальный буддизм - прихода. Высшее духовенство раздражал и образ жизни бродячих праведников, столь контрастный по отношению к роскоши и распущенности многих монахов крупных государственных храмов, утративших (или ещё не приобретших) осознание своего особого предназначения. Поэтому власти неоднозначно пытались пресечь уход в горы, но бесполезно, ибо аскеты, владевшие техникой прорицаний, заклинаний и шаманского транса, были достаточно понятны и близки крестьянину.
Кукай стал одним из аскетов, несмотря на то что его родственники, стоя на позициях конфуцианской добродетели, не одобряли его. Они утверждали, что бродячий образ жизни не позволит Мао исполнить его «сыновний долг». В своем первом произведении - «Сангосики» - Кукай отвечал:
«Суть живого бывает разной. Есть птицы - они летают, а есть рыбы - они плавают. Для святого есть три Учения: Будды, Лао-цзы, Конфуция. Хотя их глубина различна, это учения святых. Если выберешь одно из них, почему это должно противоречить исполнению сыновнего долга?»
Уже в самом раннем своем произведении, написанном, вероятно, в то время, когда Кукаю было 24 года, видна широта его натуры, позволявшая ему постоянно учиться и ладить с самыми разными людьми. Тем не менее молодой человек не оставляет сомнений относительно превосходства Махаяны 大乗 («Большой колесницы») над конфуцианством и даосизмом. Вступая в полемику с конфуцианцем Кимо, основной персонаж «Сангосики», защитник буддизма Камэй-коцудзи указывает на преимущественно внешнюю воспитанность конфуцианца: «...твое поведение телесно, ты знаешь только, как почтительно кланяться», и упрекает Кимо в непонимании глубинной связи явлений, закона кармы. Будущее покажет, что, отказываясь от обучения в школе, Кукай как бы предвидел невозможность для себя чиновничьей карьеры: его родственника Отомо Якамоти заподозрили в измене, некоторых членов родов Отомо и Саэки казнили, кого-то сослали, большинство других попали в опалу.
Почти ничего не известно о жизни Мао в возрасте от 24 лет до 31 года. Его средневековые биографы повествуют о совершённых им чудесах. За эти семь лет он много путешествовал, прошел несколько посвящений и сменил несколько имен, пока не назвался Кукаем («Небо и море» или «Море Пустоты») - именем, под которым он известен сегодня.
В 804 году, когда Кукаю шёл 31 год (в то время девять месяцев в утробе матери было принято приплюсовывать к общему возрасту), император Камму 桓武天皇 (781-806 годы) направил в империю Тан посольство во главе с Фудзивара Кадономаро. Это было шестнадцатое по счету посольство, отправленное японскими правителями в Китай. Прошлый визит японского посланника пришелся на 777 год, а следующий состоялся лишь в 838. Мало кому известный тогда Кукай не совсем понятным образом получил место на посольском судне флотилии, состоявшей из четырех кораблей, и оказался одним из немногих, кому было предоставлено право побывать за пределами Японского архипелага.
Ко времени путешествия внимание Кукая привлекла одна из основных сутр эзотерического буддизма - «Махавайрочана-сутра». Позже Кукай вспоминал: «Я начал читать и понял, что не способен понять ее, следовало ехать в Тан». Любознательность заслоняла от монаха опасности путешествия, в то время как многие чиновники, лишь только бывало объявлено о посылке миссии, с ужасом ждали, что выбор падет именно на них.
Официальные миссии в Китай стали посылаться начиная с 630 года. Тогда путь в империю лежал через Корейский полуостров. Но после того как ухудшились отношения с Силла, весьма несовершенные японские суда были вынуждены держать путь по Восточно-Китайскому морю, что резко увеличивало опасности путешествия. В 770 году Саэки Имаэмиси уже в день отплытия отказался возглавить посольство, сказавшись тяжко больным. А в середине IX века заместитель посла Оно Такамура был даже сослан за симуляцию. Вот его рассказ о несостоявшемся вояже:
«Посольская флотилия, отправлявшаяся в Тан, состояла из четырех судов. Корабли, предназначавшиеся для посла и его заместителя, не были определены заранее. Поэтому я выбрал подходящее судно, и его назвали вторым, а судно посла получило наименование флагманского. Мы отправились в путь. Однако после того, как непогода дважды заставляла нас вернуться обратно, флагманское судно пришло в негодность. Тогда посол Фудзивара Цунэцуну издал приказ о превращении моего судна во флагманское. Рассердившись, я сказался больным и сошел на берег».
Из четырех кораблей посольства до места добралось лишь два, один вернулся обратно, а ещё один погиб, хотя отплытию предшествовали пышные моления синтоистских жрецов, призванных обеспечить безопасность длительного путешествия. На втором судне в путь отправился Сайтё 最澄(буквально: «Высшая Ясность» 767- 822 годы) - ещё один монах, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в становлении хэйанского буддизма. Сайтё к тому времени уже обладал определенной известностью и авторитетом. В отличие от Кукая, он происходил из семьи, где поклонение Будде было традицией. С 12 лет он вел монашескую жизнь, а к 19 годам получил полное посвящение (сам Кукай прошел такое посвящение лишь за год до поездки в Китай). Проведя более 10 лет в затворничестве на горе Хиэй-дзан 比叡山, Сайтё основал храм Хэйдзан-дзи (Энряку-дзи 延暦寺). Там он постигал вероучение Тэндай 天台宗 (по-китайски: Тяньтай - «Школа Небесной Опоры»), с которым знакомился по книгам, привезенным в 753 году китайским монахом Гандзином 鑒真 или 鑑真 (688—763 годы).
В последние годы VIII столетия Сайтё 最澄 начал активную проповедь учения Тэндай 天台宗, организовал десятидневные чтения «Сутры лотоса» (основного текста школы), на которые он приглашал монахов из Нары. В 797 году Сайтё назначили одним из десяти священников двора, и в 802 году сам император Камму слушал проповедь Сайтё, которая ему пришлась по нраву, несмотря на его достаточно прохладное отношение к буддизму. У Кукая, однако, было перед Сайтё одно немаловажное преимущество: он владел китайским разговорным языком, а к Сайтё приставили переводчика, хотя, по иронии судьбы, дальние предки Сайтё происходили именно из Китая.
Из одной гавани - Таноура, что на Кюсю, - отплыли Кукай и Сайтё, но море снова развело их пути: караван разметало, и головное судно через месяц бросило якорь в маленьком порту в провинции Фуцзянь, а корабль Сайтё через два месяца пристал в Нинпо. Ещё два месяца ушло на переговоры с губернатором провинции, не дозволявшим послу и его сопровождающим направиться в столицу Чанъань. Однако благодаря умению Кукая улаживать острые ситуации разрешение наконец было получено, и почти через полгода после начала путешествия Кукай очутился в столице Танской империи.
Если Сайтё 最澄 имел перед собой четкий план действий и сразу отправился в центр Тэндай, то намерения Кукая были более расплывчаты. В середине VIII века в Чанъане насчитывалось 64 мужских и 27 женских монастырей. Кроме буддийских монахов там можно было встретить даосов, конфуцианцев, несториан, мусульман и представителей других, самых различных вероучений. Со многими встречался Кукай, но одна встреча оказала на всю его последующую судьбу решающее влияние. Речь идет о седьмом патриархе школы Сингон - Хуэй Го 惠果 (по японски: Кэйка или Эка, 745-805 годы). Легенда передает, что, впервые увидев Кукая, Кэйка сказал: «Я всегда знал, что ты должен прийти. Я долго ждал. Какое счастье - сегодня я увидел тебя. Не было у меня ученика, чтобы передать Учение. Тебе я расскажу всё». Кэйка 惠果 также якобы высказал пожелание в будущем своем перерождении стать учеником Кукая.
Процедуру передачи учения называли тогда «переливанием воды из одного сосуда в другой». Кукаю предназначалась высокая миссия не расплескать ни капли из премудрости своих предшественников, не привнося ничего своего. Через три месяца монах прошел последнее посвящение и стал восьмым патриархом Сингон. Его избранничество было ещё раз подтверждено во время церемонии посвящения кандзё 灌頂. При исполнении этого ритуала бросают цветком в мандалу (свеобразную икону). Будда или бодхисаттва, в которого попадает цветок, становится покровителем испытуемого. Цветок Кукая упал на будду Махавайрочану - космического будду, эманацией которого является весь мир и все живое, включая исторического будду Шакьямуни. Высшей целью адепта является мистическое слияние с Махавайрочаной в результате детально разработанного акта медитации, которому эзотерический буддизм (в отличие от экзотерического) придает первостепенное значение.
Кукай должен был провести в Китае двадцать лет, чтобы овладеть многими тонкостями буддийского вероучения. Однако он вернулся в Японию через два с половиной года. Монах вспоминал в одном из своих писем: причиной столь раннего отъезда послужило настоятельное желание Кэйка о скорейшем возвращении Кукая на родину - чтобы он скорее мог приступить к проповеди учения Сингон в Японии.
Однако и за это короткое время Кукай успел многое: он не только стал патриархом новой для Японии школы, но и выучился санскриту, ознакомился с индийским буддизмом, усовершенствовался в каллиграфии и стихосложении и даже научился изготавливать кисти из барсучьего волоса. Помимо книг он привез чай и семена мандарина. Знакомство Кукая с материковой цивилизацией было всеобъемлющим.
Когда судно, на борту которого находился Кукай, прибыло на Кюсю, Сайтё уже получил разрешение проповедовать учение Тэндай (к этому времени его покровитель - император Камму - скончался). С его смертью влияние Сайтё при дворе постепенно ослабевает, поскольку взошедший на престол Хэйдзэй 平城天皇 (806-809 годы) относился к буддизму прохладнее предшественника, да и Сага 佐田天皇 (809-823 годы), отдававшему в области духовной культуры явное предпочтение китайской словесности, Сайтё не мог предложить ничего, что бы отвечало вкусам правителя.
Согласно принятому обычаю Кукай подает государю отчет о пребывании в Китае и просит его дозволения появиться в столице. Такое разрешение было ему дано только через три года, когда Хэйдзэя на троне сменил император Сага. В отчете, названном «Сёрай мокуроку» («Список привезенного»), Кукай не только приводил список привезенных им сутр, мандал и других предметов культа, но и всячески старался убедить государя в полезности учения Сингон, раскрывая основы его догматики. Ссылаясь на популярность Сингон в Индии и Китае, Кукай писал: «Это учение так же полезно стране, как стены - городу и плодородная почва - людям». Далее Кукай развивал мысль, которая впоследствии была усвоена почти всеми без исключения школами японского буддизма: просветления можно достигнуть не в результате длительного процесса самосовершенствования на протяжении многих перерождений, как то утверждали старые школы Нара, но в течение данной жизни. В «Сёрай мокуроку» высказывается также необычное мнение о необходимости изучения санскрита. Необычное потому, что горизонты знаний японцев того времени (включая буддистов) ограничивались в основном Кореей и Китаем (первая известная нам попытка японца проникнуть в Индию относится только к 861 году).
Кукаем двигала не просто любознательность: основную форму повседневного ритуального поведения приверженца Сингон составляют заклинания - мантры, смысл которых зачастую непонятен и на санскрите, и, следовательно, мантра может быть транслитерирована, но не переведена. Однако при транслитерации с санскрита на китайский теряется звучание оригинала и, конечно же, магическая сила заклинаний. «Пока не пользуешься санскритом, невозможно разделить долгие и короткие звуки». Поэтому среди привезенных Кукаем книг было 42 фолианта на санскрите.
Утверждение Кукая о необходимости изучения санскрита чрезвычайно симптоматично для тогдашней культуры. Кукай не делает акцента на понятийной стороне восприятия текста. Для него важнее донести первоначальное звучание, что позволяет сохранить магическую действенность текста. Вообще говоря, японцы ещё долгое время не делали попыток перевода литературы, порожденной материком, на японский язык. Вряд ли это было невозможно из-за нехватки квалифицированных кадров. Важнее другое: восприятие текста как равного самому себе. Его можно копировать, но переводить нельзя, ибо он утратит тогда сакральность и, следовательно, свою познавательную функцию.
Заслуги Кукая в области изучения и толкования языка нашли отражение в легенде, согласно которой он создал фонетическую азбуку (кана) и все 47 слогов ее закодировал в стихотворении, написанном на основе «Сутры о нирване», начинающейся словами: «Цветы источают аромат, но опадают. Что постоянно в нашем мире?» На самом деле это стихотворение, служащее мнемоническим средством при заучивании азбуки, было сочинено намного позднее.
Еще одна тема рассуждений Кукая - искусство и буддизм. Учение Сингон, эзотерический буддизм вообще, настолько сложен, что не может быть выражен лишь словом, и смысл эзотерического учения передаваем только с помощью живописи, то есть мандалы, утверждал Кукай.
В 809 году Кукай возвращается в столицу и по повелению императора Сага поселяется в храме Такаосан-дзи (переименован в Дзинго-дзи), что возле Киото. Кукай сумел понравиться Сага, и государь стал ему покровительствовать. Правление Сага выдалось сравнительно спокойным, мятежники на северо-востоке страны были замирены, при дворе процветали искусства. Признанный наряду с Кукаем и Татибана Хаянари лучшим каллиграфом своего времени, император распорядился о составлении трех поэтических антологий. Сага приглашал Кукая во дворец, доверяя ему свою корреспонденцию, учился у него каллиграфии, просил украсить свою ширму образцовой каллиграфией. Сага и Кукай вели достаточно оживленную переписку, и Кукай не упускал случая подчеркнуть, что Сингон приносит повелителям спокойное правление, избавленное от природных бедствий и мятежей, а подданным - чувство удовлетворения, то есть поддерживает оптимальные пропорции внутри государства.
Добрые отношения с Сага быстро приносят свои плоды: уже в 810 году Кукай становится настоятелем (бэтто) крупнейшего храма Японии - Тодай-дзи 東大寺 в Нара 奈良. В том же году он устраивает моления об успокоении и умиротворении государства.
В это же время начинается обмен письмами между Кукаем и Сайтё. Корреспонденция по преимуществу складывалась из просьб Сайтё одолжить ему ту или иную книгу для ее изучения и переписывания. В основном это были книги, привезенные Кукаем из Китая, из чего мы можем заключить, что Кукай с большим, чем Сайтё, толком провел время за пределами родины (тому было неизвестно более половины из привезенных Кукаем рукописей). В письмах Сайтё именует Кукая не иначе, как «учителем». Более того, в 811 году Кукай проводит церемонию посвящения для Сайтё и его ближайшие учеников согласно установлениям Сингон. Правда, Кукай не провел заключительного посвящения (бросания цветка в мандалу), объяснив Сайтё, что для этого потребуется три года подготовки. Сам Сайтё на выучку не пошел, но послал к Кукаю нескольких своих учеников, что, как оказалось впоследствии, решающим образом сказалось на взаимоотношениях этих двух выдающихся деятелей средневековой Японии.
Дело в том, что любимый ученик Сайтё - Тайхан решил не возвращаться к прежнему учителю, а Кукай, в свою очередь, вдобавок ко всему отказал Сайтё в пользовании своей библиотекой. Кукай писал, обосновывая отказ: «Ты не знаешь правил получения Учения. Действовать как ты - все равно что похитить Учение». Может быть, он намекал на отказ Сайтё провести у него три года в учениках? Напомним, что все эзотерические школы особо подчеркивают необходимость устной передачи традиции. А может быть, Кукай боялся за «чистоту» своего учения - ведь Сайтё постоянно подчеркивал, что между Тэндай и Сингон нет существенной разницы: «Обе школы должны, объединившись сердцами, вместе воспитывать преемников... Учение Тэндай о перерождении не противоречит установлениям Сингон».
Так или иначе, но Тайхан не вернулся к Сайтё, а надо сказать, последний вообще не отличался покладистостью и терпимостью. Ученики от него бежали. Из 24 учеников, прошедших официально одобренное посвящение, на горе Хиэй осталось жить лишь десять. Только самые выдержанные (и одновременно самые несамостоятельные) оставались верными ему до конца: 12 лет учения должны были они неотлучно находиться на Хиэй, причем Сайтё требовал гораздо более строгого соблюдения заповедей и монастырского устава, нежели Кукай.
Безапелляционность Сайтё испортила его отношения и с лидерами нарского буддизма - так, в частности, он не признавал посвящений, принятых в Тодай-дзи, так как они были хинаянскими, а не махаянскими, в то время как последователи Сингон первое посвящение саммая-кай (санскритское - Samaya) проходили в этом храме. Сайтё вообще был склонен обвинять нарские школы в приверженности к хинаяне, что вызывало их решительное сопротивление.
Важным пунктом полемики с царскими школами и ее представителем Токуити было утверждение Сайтё о потенциальной возможности для всех без изъятия достигнуть просветления - Токуити возражал, что есть отверженные (санскритское - icchantika), не способные к этому. Здесь мнения Кукая и Сайтё совпадали, но Кукаю, в отличие от Сайтё, удавалось отстаивать свои взгляды, не вызывая всеобщего неодобрения.
В 816 году Кукай испросил дозволение предоставить в его распоряжение гору Коя для устроения там монастыря и воспитания последователей своего учения, обещая, что разрешение принесет пользу как государю, так и монахам, которые смогут самосовершенствоваться в тишине гор. В 7-й луне 817 году высочайшее разрешение было дано, и Кукай направил на Коя своих учеников, которые построили на горе несколько хижин. С этих пор жизнь Кукая проходит между столицей, где его ждут государственные дела, и горой Коя, где возводится монастырь. При этом горное плато Коя рассматривалось им как Тайдзокай (цикл чрева мандалы), а восемь гор, возвышающихся над плато,- как восемь лепестков лотоса - символа космического будды Вайрочаны (Дайнити-нёрай 大日如来).
Кукай известен не только как философ, но и как строитель. В 821 году Кукай отремонтировал водохранилище в Сануки - никто из его предшественников не мог справиться с этой задачей. Губернатор Сануки просил, чтобы из столицы прислали именно Кукая. Расхваливая его достоинства, он, в частности, писал: «Когда он идет, предаваясь размышлениям в горах, птицы вьют гнезда на его теле и звери становятся ручными... Когда он останавливается, толпа учеников окружает его; когда он пускается в путь, многие следуют за ним».
Авторитет и влияние Кукая росли. В 822 году он провел обряд посвящения бывшего государя Хэйдзэя, трижды молился об умиротворении государства, учредил при Тодай-дзи храм Сингон, а в 1-й луне 823 года Сага известил Кукая о том, что отдает в его распоряжение храм Тодзи в Киото, который стал официально признанным центром государственно-охранительных церемоний. Это случилось за три месяца до отречения Сага. В храме Тодзи до пожара 1870 году находились три деревянные статуи - Хатимана и двух женских фигур,- первые из известных нам скульптурных изображений синтоистских божеств, создание которых традиция относит ко времени Кукая. Их иконография целиком буддийская. Напомним, что до прихода буддизма синтоизм не знал антропоморфных изображений божеств.
Новый государь - Дзюнна (823-833 годы), уже четвертый по счету, с которым имел дело Кукай,- тоже был настроен по отношению к нему благосклонно. Он одобрил программу занятий по санскриту и буддийским текстам (»Сангакурон»), составленную Кукаем и предназначавшуюся для его учеников. В государевом рескрипте дозволялось «школе Сингон» (этот термин впервые встречается в официальных документах) регулярно набирать 50 учеников, причем представителям других учений запрещалось пребывание в храме Тодзи, что было совершенно новым фактом в деле идеологического и организационного оформления буддийских школ - ведь до того времени каждый монах мог жить в любом приглянувшемся ему храме.
Важной особенностью созданных Кукаем и Сайтё школ явилось и то, что в их основе лежали сутры (то есть слова самого Шакьямуни), а не комментарии к ним, как это было в старых нарских школах, которые именовать «школами» следует с большой долей осторожности.
В 822 году скончался Сайтё, а через семь дней Тэндай было предоставлено право проводить посвящение монахов без обращения к столичным властям, о чем Сайтё просил уже длительное время. В результате школа Тэндай оказалась полностью независимой от нарского буддизма. После смерти Сайтё получил титул Дэнгё-дайси 伝教大師.Преемником Сайтё был монах Гисин, которому наследовал Эннин 圓仁 или 円仁, создавший храм памяти Сайтё. Кукай между тем продолжал восхождение по лестнице чиновничьей иерархии и в 827 году был назначен дайсодзу - главой буддийской общины всей страны.
В духе своей эпохи Кукай высоко ставил образованность, и поэтому его просветительская деятельность отнюдь не выглядит случайной инициативой. В то время было уже создано несколько образовательных школ - в них обучались дети соответствующих влиятельных родов (например, школы, учрежденные Вакэ Хиросэ и Фудзивара Фуюцугу). Кукай же основал школу для простого люда - в нее поступали вне зависимости от родовой принадлежности. Учебное заведение называлось «Школой премногих искусств и разной премудрости» («Сюкэй сюти ин»). Специально для учеников этой школы Кукай составил словарь иероглифов, который является самым древним из дошедших до нас.
Классифицируя и упорядочивая накопившийся материал, Кукай действовал в общем для всей японской культуры направлении. Начиная с этого времени тенденция к систематизации (то есть созданию новых письменных текстов исключительно на основе уже известных элементов) проявляется особенно отчетливо как в составлении исторических сводов, так и в активном создании поэтических антологий, организованных по рубрикационному принципу. Сборники буддийских легенд также можно причислить к подобным построениям.
Философские сочинения самого Кукая также представляют собой, в сущности, систематизированное изложение религиозно-философских идей, которые представляли собой мало нового в сравнении с высказанными на материке ранее. Законченное около 820 году «Сочинение о тайном сокровище поэтического зерцала» 文鏡秘府論 («Бункэ хифурон») являет собой наставление в правилах сочинения стихов на китайском языке с энциклопедическим привлечением образцов континентальной поэзии. «Сочинение о тайном сокровище» - это произведение, ставящее перед собой прежде всего систематизаторские цели.
Текст, таким образом, перестает рассматриваться как нерасчленимое целое. Явное неудобство в пользовании достаточно обширным материалом, накопленным культурой, вызывает потребность в более свободном обращении с частями текста, их перегруппировке, создании справочных текстов. Этот способ репрезентации может быть назван методом «ножниц и клея». В европейской культуре такой подход находит определенные соответствия в различного рода «Суммах».
Открытие школы пришлось на 15-й день 12-й луны 828 году - в 23-летнюю годовщину смерти учителя Кукая - Кэйка 惠果. Широта взглядов Кукая, находящая теоретическое обоснование в признании всех учений в конечном счете продуктом деятельности Махавайрочаны, соответствующих различным ступеням восхождения к просветлению, нашла достойное отражение в программе занятий. Ученикам преподавалось учение как Будды, так и Конфуция и Лао-цзы.
Кукай писал по этому поводу: «Изысканное блюдо не пахнет чем-то одним, прекрасная мелодия не складывается из одного тона». Уникальность воззрений монаха для своего времени лишний раз подтверждается тем, что уже через десять лет после его смерти школу, предназначенную для образования простого люда, продали, чтобы купить землю для выращивания риса, доход от реализации которого пошел на обучение монахов.
В 831 году здоровье Кукая ухудшается, и начиная со следующего года он почти все время проводит на горе Коя-сан 高野山 (современная префектура Вакаяма 和歌山県). Несмотря на его затворничество, влияние учения Сингона растет, и при Императорском дворе строят молельню, в которой совершаются исключительно эзотерические обряды.
В возрасте 61 года Кукай отказался от еды и воды и погрузился в медитацию. На 21 день третьей луны, то есть в 835 году его дыхание остановилось, причем, как в соответствии с каноническим жизнеописанием утверждает легенда, он предугадал день своей смерти. Император Ниммё 仁明天皇 послал соболезнование, но неудачное время года делало невозможным сообщение с горой Коя-сан, и нельзя было организовать кремацию. В соответствии с волей Кукая, он был помещён на восточной вершине горы Коя-сан 高野山. Монах похоронен в мавзолее храма Окуно-ин 奥の院 на горе Коя-сан 高野山. Сегодня к Окуно-ин, храму буддийской школы сингон, относится мавзолей Кукая и большое кладбище. Могилы на обширном кладбище с каменными фонарями вокруг Окуно-ин особенно значимы, потому как быть похороненным поблизости от мавзолея Кукая означает надежду сопутствовать ему во время пришествия Майтреи.
По ещё одной легенде Кукай не умер, а вошёл в глубокое самадхи в ожидании пришествия будды Майтреи. Монах признан бодхисаттвой, пришедшим к людям в мрачное время упадка между буддами Шакьямуни и Майтреей.
Главным делом жизни Кукая стало основание монастыря Конгобу-дзи 金剛峯寺 на горе Коя-сан 高野山 (современная префектура Вакаяма 和歌山県). Монастырь по сей день является одним из главных духовных центров Японии, привлекающим множество паломников и туристов.
Парадоксально, но после смерти Кукая его тесные связи с императорским домом сослужили учению Сингон дурную службу. Дело в том, что в стране все большую роль начинал играть род Фудзивара, оттеснявший царствующий дом на второй план. В связи с этим при Дворе усилилось влияние Тэндай, исторически поддерживавшей более глубокие отношения с Фудзивара. Однако эти политические сдвиги не имели силы над народными верованиями - легенды и предания о Кукае продолжали передаваться в устной традиции, кочевали из одного средневекового произведения в другое. По ним можно восстанавливать представления средневековых японцев о человеческом идеале, о нравственности, праведности и о многом другом. Так, в молодости Кукай утверждал, что предел невозможного - рисовать на воде, но после его смерти легенда изображает монаха пишущим стихи на глади реки.
После смерти Кукай получил титул-псевдоним Кобо Дайси 弘法大師 («Великий учитель — распространитель Дхармы»). Предания приписывают ему заслуги в самых различных областях: строительство дамб, медицина, изобретение слоговой азбуки. Авторитет Кукая был так велик, что правители средневековой Японии впоследствии ссылались на его имя для оправдания своих нововведений.
Сочинения
- 十住心論 («Дзюдзюсин рон») - «Рассуждения о десяти ступенях сознания» окончено в 830 году
- 文鏡秘府論 («Бункэ хифурон») «Сочинение о тайном сокровище поэтического зерцала» — важный источник по литературному китайскому языку, окончено в 820 году
Считается, что Кукай установил практику паломничества по 88 храмам Сикоку, которые посетил сам. Однако, по его собственным записям, монах посетил только два из них.
| № | Название храма 寺 | Город 市/Деревня 町 | Префектура 県 |
|---|---|---|---|
| 1 | Рёдзэндзи 霊山寺 | Наруто 鳴門市 | Токусима 徳島県 |
| 2 | Гокуракудзи 極楽寺 | Наруто 鳴門市 | Токусима 徳島県 |
| 3 | Консэндзи 金泉寺 | Итано 板野町 | Токусима 徳島県 |
| 4 | Дайнитидзи 大日寺 | Итано 板野町 | Токусима 徳島県 |
| 5 | Дзидзодзи 地蔵寺 | Итано 板野町 | Токусима 徳島県 |
| 6 | Анракудзи 安楽寺 | Камиита 上板町 | Токусима 徳島県 |
| 7 | Дзюракудзи 十楽寺 | Ава 阿波市 | Токусима 徳島県 |
| 8 | Куматанидзи 熊谷寺 | Ава 阿波市 | Токусима 徳島県 |
| 9 | Хориндзи 法輪寺 | Ава 阿波市 | Токусима 徳島県 |
| 10 | Кирихатадзи 切幡寺 | Ава 阿波市 | Токусима 徳島県 |
| 11 | Фудзиидэра 藤井寺 | Ёсиногава 吉野川市 | Токусима 徳島県 |
| 12 | Сёдзандзи 焼山寺 | Камияма 神山町 | Токусима 徳島県 |
| 13 | Дайнитидзи 大日寺 | Токусима 徳島市 | Токусима 徳島県 |
| 14 | Дзёракудзи 常楽寺 | Токусима 徳島市 | Токусима 徳島県 |
| 15 | Кокубундзи 国分寺 | Токусима 徳島市 | Токусима 徳島県 |
| 16 | Канъондзи 観音寺 | Токусима 徳島市 | Токусима 徳島県 |
| 17 | Идодзи 井戸寺 | Токусима 徳島市 | Токусима 徳島県 |
| 18 | Ондзандзи 恩山寺 | Комацусима 小松島市 | Токусима 徳島県 |
| 19 | Тацуэдзи 立江寺 | Комацусима 小松島市 | Токусима 徳島県 |
| 20 | Какуриндзи 鶴林寺 | Кацуура 桂町 | Токусима 徳島県 |
| 21 | Тайрюдзи 太竜寺 | Анан 阿南市 | Токусима 徳島県 |
| 22 | Бёдодзи 平等寺 | Анан 阿南市 | Токусима 徳島県 |
| 23 | Якуодзи 薬王寺 | Минами 美波町 | Токусима 徳島県 |
| 24 | Хоцумисакидзи 最御崎寺 | Мурото 室戸市 | Коти 高知県 |
| 25 | Синсёдзи 津照寺 | Мурото 室戸市 | Коти 高知県 |
| 26 | Конготёдзи 金剛頂寺 | Мурото 室戸市 | Коти 高知県 |
| 27 | Кономинэдзи 神峰寺 | Ясуда 安田町 | Коти 高知県 |
| 28 | Дайнитидзи 大日寺 | Конан 香南市 | Коти 高知県 |
| 29 | Кокубундзи 国分寺 | Нанкоку 南国市 | Коти 高知県 |
| 30 | Дзэнракудзи 善楽寺 | Коти 高知市 | Коти 高知県 |
| 31 | Тикуриндзи 竹林寺 | Коти 高知市 | Коти 高知県 |
| 32 | Дзэндзибудзи 禅師峰寺 | Нанкоку 南国市 | Коти 高知県 |
| 33 | Сэккэйдзи 雪蹊寺 | Коти 高知市 | Коти 高知県 |
| 34 | Танэмадзи 種間寺 | Харуно 春野町 | Коти 高知県 |
| 35 | Киётакидзи 清滝寺 | Тоса 土佐市 | Коти 高知県 |
| 36 | Сёрюдзи 青竜寺 | Тоса 土佐市 | Коти 高知県 |
| 37 | Ивамотодзи 岩本寺 | Симанто 四万十市 | Коти 高知県 |
| 38 | Конгофукудзи 金剛福寺 | Тосасимидзу 土佐清水市 | Коти 高知県 |
| 39 | Энкодзи 延光寺 | Сукумо 宿毛市 | Коти 高知県 |
| 40 | Кандзидзайдзи 観自在寺 | Айнан 愛南町 | Эхимэ 愛媛県 |
| 41 | Рюкодзи 竜光寺 | Увадзима 宇和島市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 42 | Буцумокудзи 佛木寺 | Увадзима 宇和島市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 43 | Мэйсэкидзи 明石寺 | Сэйё 西予市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 44 | Дайходзи 大宝寺 | Кумакогэн 久万高原町 | Эхимэ 愛媛県 |
| 45 | Иваядзи 岩屋寺 | Кумакогэн 久万高原町 | Эхимэ 愛媛県 |
| 46 | Дзёруридзи 浄瑠璃寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 47 | Ясакадзи 八坂寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 48 | Сайриндзи 西林寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 49 | Дзёдодзи 浄土寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 50 | Хантадзи 繁多寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 51 | Иситэдзи 石手寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 52 | Тайдзандзи 太山寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 53 | Эммёдзи 円明寺 | Мацуяма 松山市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 54 | Эммэйдзи 延命寺 | Имабари 今治市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 55 | Нанкобо 南光坊 | Имабари 今治市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 56 | Тайсандзи 泰山寺 | Имабари 今治市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 57 | Эйфукудзи 栄福寺 | Имабари 今治市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 58 | Сэнъюдзи 仙遊寺 | Имабари 今治市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 59 | Кокубундзи 国分寺 | Имабари 今治市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 60 | Ёкоминэдзи 横峰寺 | Сайдзё 西条市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 61 | Коондзи 香園寺 | Сайдзё 西条市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 62 | Ходзюдзи 宝寿寺 | Сайдзё 西条市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 63 | Китидзёдзи 吉祥寺 | Сайдзё 西条市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 64 | Маэгамидзи 前神寺 | Сайдзё 西条市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 65 | Санкакудзи 三角寺 | Сикокутюо 四国中央市 | Эхимэ 愛媛県 |
| 66 | Умпэндзи 雲辺寺 | Миёдзи 三四二町 | Токусима 徳島県 |
| 67 | Дайкодзи 大興寺 | Митоё 三豊市 | Кагава 香川県 |
| 68 | Дзиннэин 神恵院 | Канъондзи 観音寺市 | Кагава 香川県 |
| 69 | Канъондзи 観音寺 | Канъондзи 観音寺市 | Кагава 香川県 |
| 70 | Мотоямадзи 本山寺 | Митоё 三豊市 | Кагава 香川県 |
| 71 | Ияданидзи 弥谷寺 | Митоё 三豊市 | Кагава 香川県 |
| 72 | Мандарадзи 曼荼羅寺 | Дзэнцудзи 善通寺市 | Кагава 香川県 |
| 73 | Сюссякадзи 出釈迦寺 | Дзэнцудзи 善通寺市 | Кагава 香川県 |
| 74 | Коямадзи 甲山寺 | Дзэнцудзи 善通寺市 | Кагава 香川県 |
| 75 | Дзэнцудзи 善通寺 | Дзэнцудзи 善通寺市 | Кагава 香川県 |
| 76 | Кондзодзи 金倉寺 | Дзэнцудзи 善通寺市 | Кагава 香川県 |
| 77 | Дорюдзи 道隆寺 | Тадоцу 多度津町 | Кагава 香川県 |
| 78 | Госёдзи 郷照寺 | Утадзу 宇多津町 | Кагава 香川県 |
| 79 | Тэннодзи 天皇寺 | Сакайдэ 坂出市 | Кагава 香川県 |
| 80 | Кокубундзи 国分寺 | Такамацу 高松市 | Кагава 香川県 |
| 81 | Сироминэдзи 白峯寺 | Сакайдэ 坂出市 | Кагава 香川県 |
| 82 | Нэгородзи 根香寺 | Такамацу 高松市 | Кагава 香川県 |
| 83 | Итиномиядзи 一宮寺 | Такамацу 高松市 | Кагава 香川県 |
| 84 | Ясимадзи 屋島寺 | Такамацу 高松市 | Кагава 香川県 |
| 85 | Якуридзи 八栗寺 | Такамацу 高松市 | Кагава 香川県 |
| 86 | Сидодзи 志度寺 | Сануки さぬき市 | Кагава 香川県 |
| 87 | Нагаодзи 長尾寺 | Сануки さぬき市 | Кагава 香川県 |
| 88 | Окубодзи 大窪寺 | Сануки さぬき市 | Кагава 香川県 |
